В Нарве жил автор первой эстонской грамматики – об этом напомнит мемориальная доска

Нарвитянам предоставлена возможность запомнить еще одно значимое для Эстонии имя – Генрих Шталь. Это священнослужитель, живший в 17-м веке, оставивший след в истории как основатель эстонского письменного языка. В Нарве он провел остаток жизни и был здесь похоронен.

По случаю 100-летия

Память пастора Генриха Шталя почтили на празднике, состоявшемся в субботу в лютеранской Александровской церкви. Были подняты из небытия еще три значимых для наших мест имени: Хелле Калерво Эрвиё, Рейно Юлёнен, Аатами Хюрри – финские священники, которые служили в Нарве и в Калливере, располагавшейся близ Нарвы, в 1920-40-е годы.
6 октября ингерманландские финны Эстонии отмечают день своей малой родины, Ингрии, в этом году – уже в 25-й раз. Нынешнее празднование выделилось еще и особенным юбилеем: 100 лет назад Эстонская Ингерманландия была присоединена к Эстонской республике.

Участникам праздника в Александровской церкви напомнили историю Эстонской Ингерманландии и роль в ней отдельных личностей. Руководитель культурного самоуправления финнов Эстонии Тайсто Раудалайнен рассказал о чествуемых в этот день в стенах храма священнослужителях, деятельность которых была тесно связана с Эстонской Ингерманландией. Силард Тот, финно-угровед, преподаватель НКТУ и активист Нарвского общества ингерманландских финнов, помог ответить на вопрос, почему в 17-м веке клирики, а в нашем случае – Генрих Шталь, оказали столь значимое влияние на развитие языкознания на территориях, завоеванных Швецией. Мадис Тудер, старший инспектор по охране объектов старины НГУ, исследователь Эстонской Ингерманландии, подробно осветил тему возникновения и особенностей этого культурного и демографического феномена. А Пирет Лотман, старший научный сотрудник Эстонской национальной библиотеки, остановилась на персоне Генриха Шталя – человека и просветителя.

Писал для церкви

До 40 лет Генрих Шталь не был связан с Ингерманландией, живя достаточно спокойной и обеспеченной жизнью. Но свой последний день ему довелось встретить здесь.
Генрих Шталь стал основателем эстонской письменной грамматики, сам того не подозревая. Он занимался этой темой для собственного интереса, а затем написал введение в эстонский язык, чтобы финские пасторы могли говорить с прихожанами на местном языке.

– Благодаря Шталю и другим пасторам, – говорит Пирет Лотман, автор монографии об этом человеке, – мы имеем эстонский язык и даже государство. Если бы мы вошли в Российскую империю без эстонской письменности, то были бы ассимилированы.
Попав в Ингерманландию, куда мало кто желал ехать добровольно, Генрих Шталь обозначил для себя две цели: построить здесь церковную организацию и вовлечь местное население, в основном исповедовавшее православие, в лютеранство.

– Однако переманить местное население в лютеранство ему не удалось, как не удалось и его последователям, – говорит Пирет Лотман. – Прежде всего потому, что вера у здешних православных была непоколебимая: некоторые даже называли себя русскими, по-русски не говоря.

В 1657 году Генрих Шталь умер – в бедности и, как видим, до конца свою миссию не выполнив. Но организация лютеран, которую он создал, живет до сих пор.

С центром в Нарве

Эстонская Ингерманландия располагалась на западе современного Кингисеппского района Ленинградской области в нижнем течении реки Нарвы. Некогда эти земли принадлежали Российской империи, затем Советской России, но в 1920 году, в результате заключения Тартуского мира, вошли в состав Эстонской Республики.
Исторические источники свидетельствуют, что на переговорах активно обсуждалось, где обозначить новую границу между Эстонией и Россией, варианта было три, рассматривалась и Нарва. В итоге решили, что оптимальным будет сделать границу по сложившейся линии фронта: принаровские территории были отданы Эстонии, остальные земли отошли к России. Общность ингерманландцев таким образом была разрезана пополам: одни оказались в стране буржуазной, другие в социалистической.

Связи между российскими и эстонскими ингерманландцами постепенно ослабевали. Мадис Тудер упомянул и такую трагическую сторону попыток воссоединения – жители эстонской Ингери, попав на российскую сторону, бесследно исчезали. В Эстонскую Ингерманландию, отмечает Мадис Тудер, вошло 12-14 деревень – в зависимости от того, как их рассматривать.

Эти территории за рекой были нужны Эстонии как буфер между основной Эстонией и Россией, – говорит Мадис Тудер. – Но они были тесно связаны с Нарвой, позднее даже была образована Нарвская волость. В волости проживало около 2 тысяч человек – ижоры, финны, русские, эстонцы; лютеране, православные.

Во время Второй мировой войны деревни Эстонской Ингерманландии были сожжены. После войны эти земли вновь отошли к России. Финноугров с корнями столетней давности сегодня на этой территории осталось около сотни человек. На местном финском или эстонском могут говорить только 10-20 человек, и лишь один, очень хорошо, – на ижорском.

— Память об Эстонской Ингери остается, и мы должны вспоминать об этом так часто, как можем, – считает Мадис Тудер.

После войны их первым выбором стала Эстония

Пользуясь случаем, наше издание взяло интервью у организатора праздника, руководителя культурного самоуправления финнов Эстонии, главного редактора выходящего в Эстонии журнала «Инкери» Тайсто Раудалайнена.

– Г-н Тайсто, Эстонская Ингерманландия существовала всего 20 лет – с 20-го по 40-й годы. Почему так важно сегодня отметить 100-летие ее присоединения к Эстонии?
– Во-первых, сегодня – день ингери, очень важный для ингерманландцев, финнов и ижор день. Что касается 100-летия, то это значимая дата и для местных русских, потому что в результате Тартуского мира к Эстонии было присоединено и несколько русских деревень, что часто забывается. В общей сложности получилось около 20 поселений. Этнических групп таким образом в Эстонской Ингерманландии насчитывалось 3, позднее даже 4: в 30-е годы там образовалась и небольшая эстонская община, поскольку эстонцы получили там земельные участки.

– Около 2 тысяч жителей – это не так много. Но вспоминается об этом социально-культурном феномене часто. В чем он заключается?

– В Эстонской Ингерманландии было многоязычие, были 2 конфессии: православные и лютеране. Между собой они оказались достаточно сильно связаны, было, в частности, много смешанных браков. В целом же это был котел культур. Язык финнов и ижор, к примеру, так сильно походил, что только они сами, по отдельным признакам, могли определить, кто есть кто.

– В 1920 году образовалась Эстонская Ингерманландия. Какие это имело последствия для присоединенных жителей?

– Русские жители и православные в целом поначалу преимуществ в этом не увидели: это могло быть не так хорошо для русской школы, для поддержания их конфессиональности. Но через пару лет уже смогли почувствовать, что изменения пошли им на пользу.

– Государство начало поддерживать их финансово – культуру, образование, спорт?

– Финансирования не было, но правительство не было и против развития национальной идентичности. У русских, как мы знаем, активно действовало культурно-просветительское общество «Заря» и пр. Финны сначала вообще остались без своей школы и без церкви. Но в 30-е годы у них появилось и то, и другое.

– Какие изменения для ингерманландцев произошли после 40-го года?

– В начале войны они массово эвакуировались – в центральную Россию, в Ивановскую область. По окончании войны вернуться обратно им не разрешили. Возможность возвращаться появилась лет через 10, однако образование и работу они уже получали в других местах, поэтому община после войны не восстановилась. Много ингерманландцев стало работать в Нарве, на Кренгольме.

— В 90-е годы Финляндия объявила о праве финнов-ингерманландцев на репатриацию…

– Да, это было тяжелое время, образовалась мощная волна миграции. Через раскол прошли целые семьи.

– Выехало в Финляндию из постсоветских республик 35 тысяч человек. Сколько же осталось у нас из тех двух тысяч?

— После войны здесь появилось около 20 тысяч ингерманландских финнов. Они хотели бы вернуться в Ингерманландию, то есть в Ленинградскую область, но туда их не пускали. Тогда они обосновывались в Эстонии, после своей родины это был их первый выбор.

– Кто сохраняет эту идентичность в Эстонии в настоящее время?

– У нас действует более 10 обществ, есть культурная автономия, государство ее поддерживает, в том числе и финансово. Есть свой офис в Тарту – ситуация неплохая, но мы хотели бы большего участия в наших делах молодежи.

– Как в этом контексте просматривается Нарва?

– В Нарве очень активное общество. Конечно, люди это не так молодые. Нарва для нас очень важный город, потому что даже в 50-е годы здесь велись службы на финском языке. Очень много людей из старого поколения именно здесь проходило конфирмацию.

Редакции изданий «Нарвская Газета» и «Виру Проспект»
Страницу подготовила Татьяна ЗАВЬЯЛОВА
Фото Татьяны ЗАВЬЯЛОВОЙ